2011г. - ГОРИЦЫ

Не могу определить причину странного настроения возникшего утром в этом заливчике. Да и само настроение не очень-то формулируется, было – то ли ощущение тревожного беспокойства, то ли несвойственное мне чувство безразличия. Что-то глухо тянуло.  Может, это было бессознательное ощущение безнадежности ‘медвежьего угла’, коим и является некогда милый Весьегонск.  В  одном из рассказов, не помню точное его название, Юрий Казаков рассуждал, что есть города, у которых все в прошлом, есть города, у которых все в будущем. Сейчас я не вспомню точно, про какой город он так обстоятельно рассуждал в далекие 60-е или 70-е года, скорее всего про свой любимый Архангельск. Мне же все больше попадаются города, без прошлого и без будущего, города, у которых не может быть будущего, так как у них отняли прошлое.
Когда я предложил сходить в местный музей и заодно посмотреть город Иван, историк по первому образованию и призванию, мудро отказался. Мы же с Андреем поехали и получили очередную порцию разочарования. Мы специально сели в автобус, чтобы вглядеться в людей, неспешно обозреть главные улицы. Но уехать дальше краеведческого музея не смогли, не хватило эмоциональных сил смотреть на очередное творение нашего ‘великого народа-созидателя’. Невыносимый диссонанс вызывало еще то обстоятельство, что очень красивая природа, своей песчаной почвой и янтарными сосновыми борами, напоминающая Прибалтику была сильно и нахально загажена советской архитектурой. Нет, извините!
Архитектура, по Гете являет собой ‘застывшую музыку’, по словам  великого, Гауди представляет ‘искусство распределения света’, поэтому слово архитектура никак не подходит к тому, что мы имеем сегодня. Загажена, изнасилована советским градостроением, так будет правильнее.
Рассматривая в музее старинные фотографии городских видов, сделанные местным фотографом и издателем Семеном Смирновым, получил еще раз наглядное подтверждение, что Весьегонск, как и большинство других наших уездных городков в дореволюционное время был самобытным, красивым и уютным городком, по своим пейзажам вполне конкурентоспособным с европейскими городами. Сегодня от Весьегонска, как и от подавляющего числа других русских городов, осталось только его историческое название. Какое все-таки счастье для современной цивилизации, что в 17 году мы не сделали мировой революции, что после Великой Отечественной войны нам не дали насадить социализм по всей Европе, что в 50-х не начали поворачивать вспять сибирские реки! Что-то хочется сказать острое, гневное, но не можется, выдавливается только ставшее для нас хрестоматийным - ‘и душа уязвлена стала’.
Если говорить гипотетически, что буржуазная революция могла бы стать для России спасительной инъекцией, то социалистическая революция в действительности оказалась убивающей, последней смертельной каплей, так как она убила лучший генофонд народа, преемственность традиций, полностью растлила его нравы и душу. Сделала из русского народа советский. Поверьте, я ни капли не идеализирую прошлое, я просто реально оцениваю настоящее.
Вернувшись на яхту и так в подавленном настроении Ивану не сложно было добить нас окончательно известием, что заместитель директора привез только одну бутылку портвейна с претензионным названием  ‘Barco Rabelo’. Сожалею, что не дал этому прохвосту улизнуть незаметно, как он попытался это сделать едва нас, завидев около пирса: избавил бы себя от лишнего прикосновения к людской мелочности. С его стороны начались не солидные для пятидесятилетнего мужика мычания, которые на армейском жаргоне очень точно называются ‘отмаз’ и, что самое неприятное начались жлобские отмазы. Стараясь быть внешне уверенным, но, беспрестанно бегая серыми глазками по сторонам, затараторил
- Мужики, ну вы поймите, не могу я без распечатки. Ну не обижайтесь мужики, если выдам ящик, меня же на бабки поставят. Директор приедет ругаться будет. Ну, мужики, никак не могу. Ну, извините мужики!
Тьфу, вспоминать даже противно, сегодня жалею, что взяли тогда ту бутылку, надо было не брать! Как он, бедолага, переживет утрату 300 рублей! Вот ведь сукин сын взял и обездолил своего директора, его администрацию, весь дружный коллектив винзавода, детей своих!
Вот оно, что с утра глухо тянуло!
Андрей сказал, что это пойло продается в московских магазинах, надо будет купить ящик и в следующую навигацию отвезти ему с приветом.
В час дня, на максимально возможных оборотах двигателя, мы с удовольствием покинули воды Весьегонска, где как в трагедиях Шекспира переплелись красота и обман.
Весь этот жаркий день шли под мотором. И обозначилась у нас в памяти эта среда только двумя событиями – жареной вкусной рыбкой на обед и уже в сумерках, чуть не произошедшим столкновением с каким-то диким сухогрузом на подходе к острову Шумаринский. В данном случае я не путаю остров Шумаринский с островом Копринский. Этот бандит совершенно явно и без каких-либо видимых причин нагло вытеснял нас с фарватера. Невнимательностью рулевого я такое безобразие объяснить не могу. Это было обыкновенное беспричинное хулиганство. Когда эта махина залезла своим правым бортом на ось нашего хода, то есть на линию в полутора-двух метрах от бакена (у яхтсменов есть выражение - облизнуть знак), и быстро сократила дистанцию с ‘Сюрпризом’ до пятнадцати метров, то мне пришлось быстро взять румпель в свои руки и резко, под прямым углом уйти за бакены, уповая лишь на то, что речники поставили бакен с неким запасом, а не на самой кромке отмели или какого-нибудь другого затопленного препятствия.
Сейчас я сожалею, что не обматерил его тогда по рации – это была бы хоть какая-то моральная компенсация. А правильнее было бы, конечно, снять его хулиганство на видео, записать бортовой номер и потом накатать жалобу в его пароходство.
Николай Людевиг в своей книге ‘Парусный спорт’ изданной еще в 1930 году писал, что ‘В море приходится часто быть свидетелем неправильных, согласно международных и местных установлений, действий других судов.  ……….
Такие случаи отнюдь не следует оставлять без внимания, так как только общественный контроль может урегулировать движение по водным путям и тем самым обезопасить его…….’
 В те же незабвенные года сам Сталин очень старательно пытался приучить нас, что стучать лучше, чем перестукиваться – но, как видно, так и не научил! А если серьезно, то все-таки неправильно, что мы чаще отмалчиваемся и тем попустительствуем хамству - так жлобы нас окончательно победят! К сожалению, пока у нас никак не вырабатывается и не прививается европейский менталитет. Нет у нас ни юридических, ни нравственных, ни этических законов – одни понятия.  

В Коприно пришвартовались в два часа ночи. Сквозь слабый туман просвечивали тусклые желтые фонари набережной, и ярко светилось одинокое окно на дебаркадере. Было тихо и безлюдно. Напротив нашего места швартовки с внешней стороны пирса спала большая ‘красивая жизнь’. Вода заливчика густо бурлила от плещущейся рыбы. Иван быстро уже отработанными движениями разобрал и поставил наши ‘телевизоры’ и сосредоточенно начал возиться с удочками.
- Классное место! Сюда обязательно надо будет приехать потом на рыбалку! – шептал он.
Андрей лег спать, Ивана задержал на пирсе рыбачий азарт, мне спать не хотелось, и я пошел праздно шататься по территории отеля.
28 июля (четверг) Улов сегодняшнего утра абсолютно не оправдал наши ожидания и на удивление оказался скромен – несколько штук сопы-плотвы и два маленьких судачка. Я  до сего момента судака видел только в жареном виде, Иван, несмотря на то, что видел еще и варенного судака тоже как-то засомневался в его опознание, поэтому даю название этих рыбешек по определению нашего авторитетного кока. Эх, не захотел Андрей потешить рыбацкую гордость Ивана – сказать, что это не судак, а акуленок!
В шесть часов утра с первыми лучами солнца мы тихо отошли от причала (еще один избитый маринисткой штамп - но и никуда от них не денешься!), загадав себе постараться к вечеру дойти до Калязина. Настроение чемоданное - путешествие закончилось, начинается нудный перегон.
Весь этот солнечный, очень жаркий день, мы под мотором монотонно шли вверх по Волге, попеременно меняясь на руле.