2010г. В КОНАКОВО

Предугадать его мы уже не пытались, а просто обреченно, сев рядком и повесив головы на грудь, ждали своей участи, радуясь, что хоть шлюзуют нас вдоль правой стенки, в тенёчке. Сторона и номер рыма, как правило, остаются неизменными во время прохождения всех шлюзов, поэтому мы окрепли в надежде встретить спасительный заход солнца в тени правого берега. По мере подъема к береговой кромке шлюза мы начали сильнее осматриваться по сторонам – не идет ли к нам кто-нибудь из сотрудников.
Вечернюю тишину резко разорвало громкое шипение внезапно ожившей радиостанции, и четкий мужской голос произнес
- Внимание, ворота камеры начинают открываться. У левого берега стоит ‘Путейский’, по ходу встретите пассажирский теплоход ‘Рылеев’ и ‘Речной-67’. Счастливого пути.
И все? Опять ни слова о нашем ‘особом разговоре’! Что за наваждение? Слуховые галлюцинации? Исключено! Ведь мы не в бермудском треугольнике, не могла же эта угроза померещиться всем одновременно! Потом у нас есть свидетели на моторном катере!
Пока выходили из камеры шлюза на простор канала мы еще находились в недоумении и легком оцепенении, но как только за нашими спинами ворота шлюза закрылись, то сразу почувствовали облегчение и радость, что все это, оказалось, пускай непонятным и досадным, но недоразумением и только!
Диспетчер, похоже, забыл и про нас, и про свои, так насторожившие нас слова, которые, вообще-то, требовали хоть какого-то объяснения с его стороны. Это была бы элементарная вежливость. Конечно, нельзя сказать, что его угроза действительно нас сильно напугала, скорее, удивила и потом наш иммунитет советских людей обладает изрядной дозой спасительного цинизма. Но из закоулков памяти всплыл факт, о котором сегодня мало вспоминают, что, открывая судоходство по каналу им. Ленина первым по его безмятежной глади проплыл катер с жутко-издевательским названием -  ‘Чекист’. След от катера давно исчез в истории, а вот зловещий дух чекиста, видно, все-таки является, во всяком случае, иногда.
Наши соседи сразу дали полный ход и скоро скрылись за поворотом русла канала, а мы продолжили свое неспешное плавание полное самых приятных впечатлений тогда и воспоминаний сегодня.

На весь остаток пути, до самого яхт-клуба, у нас оставалось единственно возможное развлечение, но безумно будоражащее и кровь, и плоть – это разглядывание загорающих девчонок. Мы серьезные и степенные люди, обремененные счастливыми семьями, и у нас нет времени страдать сексуальной озабоченностью, но, в данном случае, обстоятельства объективно оказались сильнее нас. И левый и правый берег (правый чуть меньше) были буквально усеяны загорающими девушками и женщинами разного возраста, в компаниях и поодиночке. И так, как мы все профессионально работаем в области почти художественного изображения, то это естественно, что наше внимание  привлекали особы от 20-ти до 40-ка лет, с хорошенькой фигуркой.
После непродолжительного обмена мнениями, хорошей женской фигурой, мы единогласно определили как фигуру гармоничную  в плане соотношения роста, длины ног, рук и туловища, достаточной упитанности килограммов, где-то, на пятьдесят - шестьдесят, с явно выраженной талией и бедрами, с круглой высокой попкой и высоким бюстом желательно не меньше второго номера, но и не больше четвертого, обязательно отсутствие сильной иксоногости и отвисшего живота, цвет волос и купальника особого значения не имеет. Отсутствие купальника, наоборот, только усиливает хорошее впечатление от хорошенькой фигурки.
Также мы сошлись в едином мнении, что европейские законодатели подиумной и журнальной моды, не слышали хорошей русской пословицы, ‘что худая корова, еще не лань’. А ведь, согласитесь коротко, метко и все ставит на свои места. От себя добавлю, что в основе абсолютно любого женского образа должна быть непременно грация и чувственность – иначе это будет уже не женский образ, а черт знает, что и с боку бантик. И так обилие образов не свойственных женщинам перешло, все мыслимые пределы и приняло чудовищно нелепые и уродливые формы. Не перестаю удивляться, как этого не видит подавляющее большинство самих женщин и продолжают покорно идти на поводу у моды. Моды давно ставшей абсолютно безразличной и даже жестокой к внешности самой женщины. Платья и юбки забыты окончательно? Да, брюки удобны и практичны, но к великому сожалению, очень редко бывают, красивы на женской  фигуре, и об этом нельзя забывать нашим милым прелестницам. Классическая женская одежда, конечно не панацея от плохой фигуры, но она хоть как-то ее скрадывает, вуалирует. Платье и юбки таят в себе некую притягательную для мужчин тайну, загадку, а джинсы и лосины сразу показывают отталкивающую и полноту, и худобу, и кривизну. Ведь как часто бывает - видишь очень симпатичную мордашку, кровь начинает бурлить и ты идешь к ней познакомиться, но опускаешь взгляд ниже пояса, и сразу видишь ничем не прикрытую, а, наоборот, сильно обтянутую джинсами широкую, плоскую задницу с тощими ляжками или, наоборот, с очень жирными, а от колен ножки, вообще, как у козы рожки и все - разворот на 180 градусов и полный досвидос, а было бы на ней платье - пока заберешься к ней под юбку и увидишь сокровенное, глядишь, успеешь узнать какой она хороший человек, познакомиться с ее лучшими душевными качествами, а там может нарисоваться и другой сценарий развития ваших отношений.
Бог видит, как сильно они самообольщаются, а нас разочаровывают, сделав джинсы своей повседневной одеждой!
На самом деле это очень сложный и досадный вопрос давно уже вышедший за рамки только моды, это проблема скорее женской эмансипации в планетарном масштабе, как модно сейчас с гордостью говорить - потери комплексов, а что такое комплексы – это ведь по-простому говоря, простая совестливость, стыдливость, необходимые нравственные тормоза,  и ничего больше.
Хорошо, стыд потеряли, а чувство хотя бы элементарной красоты где? Не нашли? Кто расскажет, какая такая красота есть в накрашенных ногтях на ногах, если джинсы или мини-юбка демонстрируют все недостатки фигуры? 
Ширина канала составляет в среднем своем значение около тридцати метров, поэтому, находясь посередине, до берега, остается всего лишь метров пятнадцать.

 Согласитесь, не Бог знает, какое расстояние – все видно и так очень хорошо, но, тем не менее, грубо нарушая правила судовождения, мы постоянно делали зигзаги, подплывая на расстояние пяти метров, то к одному, то к другому берегу. Мы дали нашему безобразию, соответствующее яхтенное название – лавировка любви или любовная лавировка! Более того, жажда детально рассмотреть женские прелести заставила пустить в ход и бинокль, который к этому моменту как будто специально развалился на две части и Лёнин фотоаппарат, настроив объектив на максимальное увеличение.
Молодые и хорошенькие девчонки призывно махали нам руками, задорно с нами заигрывали, но когда мы подплывали поближе и предлагали подняться на яхту, сразу почему-то стушевывались. Правда, в одном месте мы достаточно долго дрейфовали напротив двух очень аппетитных девчушек, лет 25-ти, одинакового небольшого роста с очень складными фигурками. В своем озорстве они согласились нам попозировать топлесс, кокетливо обнажив аккуратные круглые грудки с задорно торчащими к верху сосками, и даже разыграли перед нами сценку легкого лесби, а вот приглашение посетить яхту с дружеским визитом, было вежливо, но твердо отклонено. Не в пример им, барышни от 40-ка лет отроду и от 80-ти килограммов весом были, увы, намного смелее и тут мы с радостью вспоминали, что лестницу-то я давно утопил, а без нее на лодку, ну, никак не залезешь!
Оказывается, что приедается достаточно быстро все – даже красота неземная, и мы стали несколько критически избирать себе объекты для флирта. Уже не виделась нам божественная Афродита, в каждой одиноко выходящей  на бетонный берег из пены речной, но легко угадывалась коротконогая продавщица из Дмитровского супермаркета, заурядная секретарша из небольшой строительной компании в Дубне или полненькая медсестра из Вербилок и лодка пошла намного прямее.
Надо признать, что общее количество девушек, загорающих голенькими, нас сильно разочаровало. Очень мало! Полностью обнаженных не видели ни одной. По всей вероятности большое количество людей по берегам не располагало к нудизму. Или пугали такие яхтсмены, как мы - любители клубнички и чужого эксгибиционизма? Большинство же, сняв верхнюю часть купальника, загорали лежа на животе, и нам, к сожалению, не было видно их соблазнительных прелестей.
Заканчивая описание сегодняшнего дня нельзя не упомянуть еще об одной пикантной встрече с очаровательной русалкой. Это произошло на подходе к первому дмитровскому автомобильному мосту. Её, мы увидели в бинокль еще за пару сотен метров – так, что у нас было время обменяться впечатлениями, но не нашлось слов, чтобы выразить свое восхищение! До того она была красива лицом и совершенна фигуркой, что нас охватил  немой восторг! Членораздельно выразить свои эмоции мы не могли, - сподобились только на плотоядное мычание и утробное рычание. Глядя со стороны, могло показаться, что всех четверых одновременно хватил эпилептический удар, с параличом вместе.
Я не знаю ни ее имени, ни рода занятий, ни места жительства, совершенно ничего. Я  также не знаю столько эпитетов и прилагательных, чтобы полностью и правильно выразить наше восхищение ею, поэтому дальше буду называть её просто – Она, и пусть эти три буквы звучат как самые совершенные звуки небесной музыки! Пусть произнося их, наши головы начинали кружиться в ритме самого прекрасного вальса, пусть прокричав – Она – сердце начинало бы выпрыгивать из груди!
На нас пристально, с лукавым, оценивающим взглядом больших карих глаз и обоятельнейшей, белозубой улыбкой смотрела длинноногая, жгучая брюнетка с фигурой отвечающей всем нашим не то что вышеперечисленным представлениям о ней, а самым сексуальным мечтам! Это была настоящая молодая (около 30-ти лет) богиня в женском обличие! Она была безусловный идеал всех мужчин мира и смотрела на нас в упор, не отводя откровенно вызывающего взгляда. До сего дня таких роковых женщин-вамп я видел только на американских рисунках, выполненных в стиле фэнтази. Её живое слегка скуластое лицо нельзя назвать уменьшительно-ласкательно личиком, оно было лишено слащавой смазливости современных ‘барби’, а было одухотворенным и аристократичным. В памяти сразу пронеслись отдаленно похожие на неё обольстительные образы Фатеевой, Софии Лорен, Быстрицкой и Нифонтовой, Шарон Стоун и Клаудио Кардинале.
Прекрасная незнакомка не была юной и неопытной девушкой, перед, которой только открываются двери взрослой жизни и любви, от нее, наоборот, мощно и одурманивающее исходила энергетика опытной, зрелой женщины, в совершенстве познавшей мир мужчин, знающей, и все тайны любви, и радость материнства. Она стояла, в красно-желтых лучах заходящего солнца, закинув руки за голову и собрав ими в небрежный пучок свои длинные, густые, чуть-чуть вьющиеся волосы. Эта сирена загорала топлесс, и прекрасно видя, что мы ею любуемся, специально глубоко вздыхала, чтобы еще выше поднималась ее замечательная, крепкая грудь с большими, твердыми, коричневыми сосками. От одной фантазии, как она проводит этими сосками по твоей груди, голова напрочь переставала соображать, что-либо. Чем ближе мы подплывали к ней, тем  завлекательнее у нее становились движения тела. Эта небесная фея совершенно нагло и обдуманно нас на что-то провоцировала. Как бы гуляя вдоль берега по колено в воде, она сознательно дала нам возможность хорошо рассмотреть себя со всех сторон. Она прекрасно знала себе цену и понимала, какие желания у мужчин могут вызывать ее грациозные повороты или наклоны к воде, чтобы просто намочить ручку. Наряду с неординарной внешностью она излучала еще интеллектуальную утонченность. В ней чувствовался хороший замес нескольких кровей, определенно в ней были украинская и еврейская кровь, могла быть польская, не исключалась татарская и какая-нибудь прибалтийская – только имея под руками много компонентов, Бог мог сотворить такое совершенство. Как само собой разумеющееся возникло предположение, что она привыкла к обществу не бизнес элиты, а именно творческой богемы и безоговорочному каждодневному и ежеминутному поклонению. И вместе с тем чувствовалось, что она привыкла к безоглядному, но далеко не безропотному повиновению сильному мужчине, которые, к сожалению, очень редко стали встречаться в реальной жизни. Наш ангел могла быть царицей высшего света, ее поведение начисто было лишено приторного жеманства или глупенького самолюбования. Она была естественна и прекрасна как луч солнца, как плеск воды.
Оказавшись, на расстояние метров десяти от нас она стала слегка подпрыгивать на месте, а так как мы глядели на нее чуть сбоку, то хорошо видели легкие, но так распаляющие нас колыхания ее круглой полной груди и соблазнительной, выпуклой попы. И она видела, что мы видим.
А ее крутые бедра! В их плавном движение было, что-то завораживающие, что-то хищное.  Полцарства не жалко, за то чтобы их обнять!
Игриво покусывая свои пухленькие губы, она продолжала смотреть глаза в глаза. Ее открытый веселый взгляд лишенный наигранной лживой томности продолжал действовать на нас магически.
Обычно находчивые и словоохотливые, любящие покуражиться сейчас мы смогли только скромно помахать руками. Вспоминая эту сцену, я даже не уверен, чтобы мы смеялись или шутили тогда. В лучшем случае на наших лицах могла блуждать растерянная идиотская полуулыбка. По-моему, мы просто скромно, как-то механически только махали руками. Мы были растеряны и не понимали как нам надо себя вести. Все это было похоже на очень приятный гипноз. Отвечая на наше приветствие, она тоже замахала нам рукой, как бы предлагая пристать к берегу.
Я стоял на руле и машинальным движением румпеля на себя направил лодку навстречу к нашей волшебной статуэточке. Я до сих пор не могу ответить себе, зачем это сделал, что мы могли бы ей сказать или предложить? Все предыдущие шутки и заигрывания с другими девчонками здесь были явно неуместны. Мы никогда не были на орбите ее существования и не могли представить себе поведения и слов привычных, а главное интересных  для нее.
Когда до берега оставались непреодолимые три метра мелкой воды, вдруг у ее ног, из-под воды появилась волосатая фигура мужчины среднего роста, обычной комплекции с пивным животиком и глубокими залысинами, на вид ему было от 40 до 50-ти лет. От неожиданности мы все слегка даже вздрогнули, а он- то зачем здесь? – все наше внимание было приковано к нашей русалке и мы перестали замечать что-либо вокруг, а ее друг оказывается все это время, спокойно плавал в сторонке и с самодовольной улыбкой наблюдал за ее шалостями и нашей реакцией. У кинологов есть такое определение ‘доминантный самец’, надо признать, что этот тип полностью соответствовал ему, а так как мы сами таковыми являемся, то больше мне о нем нечего сказать.
Руки как-то сами инстинктивно дернули румпель и плавно повернули лодку на середину канала. Отплывали мы в полном молчании, с достаточно скорбными выражениями лиц, никто из нас, конечно, не рассчитывал на какое-то развитие этой встречи, но и такой банальной развязки мы не ожидали. Уже удалившись от них на небольшое расстояние, мы с удивлением услышали, как ее мужик неимоверно тонким голосом, никак не вязавшемся с его брутальной внешностью сказал ей
– Марина, прояви больше гуманизма, хватит издеваться над мужиками, они и так вон как остолбенели, поехали!
И он стал широкими шагами первый подниматься по крутому берегу наверх.  Еще раз, помахав нам на прощание рукой, она подняла лежащее на траве полотенце и грациозно, как горный барс, мягко ступая, медленно пошла за ним. Ее фигурка сзади и слегка виляющая попа произвели впечатление и эффект сродни ‘контрольному выстрелу’ киллера, добили окончательно.
Только сейчас я заметил, что там, наверху, стоял ‘геленваген’ последней модели и в другой стороне старенькая ‘девятка’. Как все дорогие машины ‘мерседес’ сверкал хромом и черным лаком, как будто только выехал с автомойки, а изделие родного автопрома было покрыто толстым слоем рыжей пыли. Хотелось бы для придания интриги, и так сказать, литературного драматизма написать, что они, такие красивые, обнявшись, направились к старой, местами помятой ‘девятке’, но, увы, чудес не бывает, и правда жизни другая - богаче воображения, поэтому они, естественно, пошли в сторону сверкающего ‘геленвагена’.
Вскоре деревья скрыли от нас, происходящее на берегу и мы с легкой грустью стряхнули с себя прелестное наваждение этой встречи. Романтическая сказка закончилась и впереди нас ожидала суровая правда очередного шлюзования.
Мы прошли последний на сегодняшний день шлюз и встали на ночевку у старого каменного причала в зоне видимости пятого шлюза.

Я не люблю здесь ночевать, потому что это место, в силу своей близости к моей даче обладает для меня коварным свойством вызывать сильный соблазн уехать ночевать домой, где есть горячий душ и белоснежные простыни. Вот и в этот раз я еле-еле удержался, от того  чтобы не позвонить Аленочке с просьбой
- Аленочка, забери меня отсюда!
Во время ужина вернулись к разговору двухнедельной давности о возможном переименовании лодки. На этот раз мое и так неуверенное желание  было сломлено совсем. Что-то перещелкнуло в мозгу и я встал на позиции старпома сопротивлявшегося моему желанию переименовать ‘Сюрприз’. Ведь появление у меня яхты и есть для меня самый, что ни наесть сюрприз – буквальный перевод – приятная покупка. Еще совсем недавно скажи мне кто-нибудь из знакомых, что я в сорок четыре года стану счастливым обладателем личной крейсерской яхты – я бы не поверил!
Хотя выражение ‘встал на позиции’ все-таки не совсем верное, точнее будет сказать, что сегодня временно смирился с мнением экипажа. Так как при первой же возможности совершить какое-нибудь более-менее значимое путешествие яхту надо будет обязательно переименовать. Абсолютно убежден, что название яхты должно быть оригинальным, и может быть даже нести какой-нибудь личный оттенок; чтобы не возникало вопросов, какой ‘Сюрприз’
- Это тот, который в Москве стоит или Владивостокский?
- Не, это, по-моему, лодка Льва Кадика, которую в Турцию перегнали!
- Вы все ошибаетесь  - ‘Сюрприз’ – это беломорский ‘картер’!
Название яхты должно четко ассоциироваться с капитаном и его плаваниями. Вспомните – ‘Джипси Мот’ – Чичестер, ‘Суахали’ – Нокс-Джонстон,
‘Апостол Андрей’ - Литау,
‘Урания’ – Карпенко,
‘Синга Бетина’ – Анри Бурдан,
'Полонез' – Барановский,
‘Святой Фока’ - Седов,
‘Фрам’ – Нансен,
‘Кон-Тики’ – Хейердал,
‘Маниту’ – Джон Кеннеди,
‘Милый друг’ – Мопассан,
‘Тюммлер’ – Альберт Эйнштейн,
‘Оять’ – Василий Поленов и т.д.
С упоением продолжал бы такой список до бесконечности, эти фамилии и названия, вызывают у меня благоговение и восторг, они для меня, как священные мантры для буддиста.
Учитывая все вышесказанное – уверен, что не за горами момент, когда ‘Сюрприз’ превратится, скорее всего, в ‘Alonka’.
После ужина мы еще немного побродили по берегу в зоне видимости яхты и около часа ночи легли спать.
Димка все-таки настоящий яхтсмен, как говорится до мозга костей. Он ни на минуту не забывает главную заповедь моряков – любую вероятную опасность надо считать реально существующей угрозой. Несмотря на активные уговоры лечь спать он добровольно вызвался нести якорную вахту, так как опасался возможных неприятностей от проходящих ночью круизных кораблей. И надо признаться, что эта его осторожность была небезосновательна, тем более что на берегу еще оставалось много подвыпивших компаний, и наша яхта естественно привлекала их внимание. Поэтому я хоть и ушел в каюту с намерением заснуть, но чувство ответственности не позволило это сделать быстро. Я лежал в полудреме, хорошо слыша, как начал посапывать боцман, как старпом прикуривал очередную сигарету, как в носовой каюте ворочался юнга, как на берегу завелась и уехала какая-то машина. Похоже, я все-таки заснул, так как в какой-то момент, встрепенувшись и присев на банке, я не сразу понял, смысл действия происходящего на палубе.
- Ну-ка уходи с лодки!- кого-то прогонял старпом.
- Ты зачем сюда залез?! Уходи, кому сказал!- Димин голос заметно становился жестче.
Через москитную сетку, закрывающую вход в каюту я увидел расплывчатый силуэт Димы, напряженно вглядывающегося в темноту. Как бы, в ответ на Димины слова, яхта слегка качнулась, и я отчетливо услышал громкие шаги по рубке и по правой потопчине лодки.
- Дим, да не шуми ты! Не узнаешь меня что ли? – растерянно спрашивал Леня, повиснув на вантах.
Увидев меня, высунувшегося в люке, Леня обрадовался и бодро начал жаловаться.
- Представляешь, вышел пописать, а он меня домой не пускает!
- А ты чего не откликаешься!- сконфуженно наступал старпом, наконец-то поняв свою оплошность.
Его смущение и сонный голос свидетельствовали, что Ленин выход через форлюк он просто проспал, поэтому такое неожиданное появление юнги с берега и вызвало у него вполне естественную агрессию, ведь лучший способ защиты – это нападение.
Мы от души посмеялись, еще немного посидели в кокпите – ребята выкурили по сигарете, а я выпил бутылку пива, и разошлись спать. Хотя правильнее будет сказать, что пошли спать опять я и Леня, Дима же продолжил нести якорную вахту.
Утро нас встретило относительной и кратковременной прохладой.
В принципе сейчас можно прекращать эти записки, так как около четырех часов дня мы уже были дома в родном ‘Парусе’. По дороге не произошло ни каких-нибудь знаменательных встреч, ни каких-нибудь интересных событий: однообразный ритм шлюзов, под мерный рокот мотора доедали, допивали судовые запасы, утомленно разглядывали давно уже наизусть изученные берега Икшинского и Пестовского водохранилищ.

Написал ‘в родном ‘Парусе’’ и подумал - если я стал испытывать такое сильное чувство к нему за всего лишь четыре навигации, то, как назвать чувства Димы, у которого там прошли детство и юность, чувства других ребят, которые помнят еще палаточный городок на месте сегодняшних домиков, которые строили пирсы и эллинг, которые приезжают сюда уже не первый десяток лет с семьями не только летом, но и зимой. Сама Жизнь?
Я думаю – да! И это не высокопарный пафос, а простая житейская, правда!

 НЕ   КОНЕЦ.