2010г. В КОНАКОВО
Спасительный для нас дебаркадер оказался старой пассажирской пристанью ‘Конаково’, там нас приветливо встретили и помогли пришвартоваться молодой, крепкого телосложения, широко улыбающийся, разговорчивый парень и невысокий, жилистый дедок, блондинистый, с тонкими чертами лица - легко угадывалось, что в молодости он был первый парень на деревне.
Крепко пришвартовав лодку, мы вывесили за борт все, имеющиеся у нас шесть кранцев и подготовили на всякий непредвиденный случай запасные веревки и отпорники, плотно закрыли люки, а двигатель подготовили к максимально возможному быстрому запуску. Ещё раз, всё осмотрев на палубе и убедившись, что теперь лодка хорошо подготовлена к штормованию, мы вылезли на причал, чтобы познакомиться с нашими хозяевами.
Парень оказался гостем начальника пристани, он любит водномоторное времяпровождение и потому часто сюда приходит поглазеть на воду, проплывающие корабли и купающихся девчонок. Начальником пристани оказался, уже упомянутый нами дед или, как он представился – Михалыч. Впечатление, что он человек стеснительный или неискушенный в коммерческом использовании вверенной его заботам государственной собственности улетучилось сразу же после первого рукопожатия.
Сначала я хотел детально и красочно воспроизвести весь диалог с нашим новым знакомым, но передумал, дабы не утомлять читателей, потому что разговор был долгий, с частыми дипломатическими реверансами, так как Михалыч никак не хотел сам назвать цену нашей ночевки под его чутким и заботливым крылом.
Только по возвращении из продуктового магазина мы поняли причину его смешного жеманства с ценой – она была естественно банальна - он просто боялся продешевить, вдруг назовет цену меньше, чем мы ожидаем! Он ещё ни разу не имел дела с парусной яхтой и не мог понять уровень нашего благосостояния, вот с моторками он разбирался легко и быстро.
Поэтому, увидев наши решительные лица, и услышав уже металл в голосе, он глубоко затянувшись сигаретой без фильтра (Боже, неужели ещё продаются ‘Астра’, ‘Дымок’, ‘Прима’!), наконец-то, решительно выпалил:
– Полторы тысячи рублей!
- Ты, что дед охренел, побойся Бога – совсем не деликатно рявкнул я
- У меня скоро день рождения, семьдесят пять стукнет – уже неуверенно, но по- прежнему энергично и даже с неким вызовом затягиваясь сигаретой, промямлил наш дедок.
- И что мы тебе - подарок на день рождения, что ли? Таких цен ни в одном яхт-клубе Москвы нет! – тоже с вызовом в голосе продолжал я.
- Ну а вы, сколько предложите, только деда не обижайте – как-то миролюбивее спросил Михалыч.
- Пятьсот рублей и бутылку водки подарим. Вот, специально для тебя в магазе сейчас купили – сказал я, доставая из сумки бутылку.
- Не пятихатка не пойдет, это не серьёзно, а водки я уж лет тридцать, как не пью – протяжно, почти пропел наш дед.
Тут в разговор вмешался его гость, молодой парень:
- Да не жлобись, Михалыч, нормальные деньги дают мужики, бери!
- Это для вас молодых нормальные, сотню получаете – тыщу тратите, а я на пенсию живу – огрызнулся Михалыч.
- Так для пенсионеров сотни и достаточно, тем более для непьющих – захохотал парень – Слыхал, как правительство про вас говорит – ‘наступил срок дожития’ – во, дескать ничего вам уже не нужно!
- Мальцом, я уже, что-то похожее от фашистов слышал – не сдавался дед.
- Восемьсот рублей за ночь стоянки берут с нас в крутых яхт-клубах со всеми удобствами, поэтому мы даём шестьсот рублей и всё торги закончены – достаточно сурово произнес я, кладя деньги на лавку.
- Хорошо – смирился Михалыч, забирая деньги и бутылку водки.
- Михалыч, а ты же не пьешь! – воскликнул парень, увидев бутылку в руках у нашего начальника.
- Вместе с бутылкой восемьсот рублей и получится за стоянку – с легким укором добавил я.
- Ладно, я вам так и быть туалет открою и розетку дам – с ласковой улыбкой отвечал дед.
- А бутылка в воскресенье пригодится, сам знаешь, сколько алкашей на день рождения припрется – поучительно ответил он молодому парню.
Пока Андрей готовил ужин, я продолжал болтать с парнем и Михалычем о всякой всячине и узнал от них, что здесь раньше стоял другой дубовый и очень красивый дебаркадер, но власти города, где-то в конце восьмидесятых – начале девяностых продали его толи какому-то иностранцу, толи нашему бизнесмену, за 50 тысяч долларов.
- И тогда деньги были не очень уж большие, а сегодня на них джип приличный не купишь – с досадой и горечью произнес молодой парень.
- Да красивый был дебаркадер, дуб морёной, резьба кругом – вспомнил дед.
- А дальнейшая судьба его не известна, сейчас, где он – полюбопытствовал я.
- Не, никто не знает – в один голос ответили они.
- Ужин готов, рюмки налиты – прервал наш разговор боцман.
Сразу вспомнил книжку Лобач-Жученко ‘Записки последнего гардемарина’, где он упоминает команду царского флота – ‘К вину, обедать!’ А все-таки очень интересно доподлинно узнать, что и как пили моряки царского флота. Пока у меня по этому вопросу весьма разрозненные и обрывочные сведения. Лазарев, описывая свои плавания, говорит, что для матросов всегда закупался ром и выдавался им умеренно, но достаточно регулярно, офицеры его корабля, как я понял, вели преимущественно трезвый образ жизни. У других авторов читал о полной трезвости на борту всего экипажа и, что матросы могли позволить себе расслабиться только в увольнение на берег. Отсюда, наверное, и появилось огромное количество песен, разных душещипательных сюжетов и кровавых историй о гулянии матросов в портовых кабаках. Хотя Ричард Дана писал, что в торговом флоте США, в 30-х годах девятнадцатого века, контракт с матросами полностью запрещал употребление алкоголя и на море и на берегу, в течение всего срока его действия.
На сегодняшний день пока самое полное описание этой 'винной' традиции по словам автора, практически полностью перенятой нами у англичан, я встретил только в замечательной книге офицера Русского Императорского Флота Михаила Юрьевича Горденева 'Морские обычаи, традиции и торжественные церемонии Русского Императорского Флота'.
Пересказывать содержание этой книги я естественно сейчас не буду, отмечу только, что в ней я с удивлением для себя узнал достаточно неожиданную деталь, и я бы даже сказал вполне демократического свойства, ставящую под сомнение миф о повальном пьянстве русских матросов - оказывается у них был выбор - чарка или деньги. И многие предпочитали брать деньгами!
Ещё фраза дня, в продолжение темы алкогольной романтики – Рюмка, рюмка, огуречик – вот и спился человечек!
Ветер начал потихоньку стихать, тучи потеряли свою черноту, и появилась надежда, что шторм пройдет стороной, поэтому Андрей решился накрыть стол в кокпите. Воздух стал свежим и даже немного озонированным, температура воздуха сильно упала, что заставило нас с радостью надеть легкие непромоканцы, правда их пришлось достаточно долго поискать во всех рундуках. Спокойный вкусный ужин под легкую музыку яхтенного приемника был отмечен только одним, но удивительным событием – это когда захотелось выпить еще, и прозвучала команда поднять со дна речного сетку с водкой охлажденной, то обнаружили, что сетка каким-то непостижимым образом отвязалась от хорошего морского узла и, наверное, отправилась в далекое путешествие по дну Иваньковского водохранилища. Нырять за ней смысла не было никакого – мы не помнили точное время спуска сетки под воду, а течение под дебаркадером было сильное и не в сторону берега. Хорошо, что положили остужаться не все бутылки, а только две! Мы с детства знали, что теплая водка гадость, но что настолько - это смогли почувствовать только сегодня, на контрасте с холодной! Теперь будем по-взрослому тренироваться вязать правильные узлы!
Сегодня по другому посмотрел на нашу яхтенную посуду – нержавейка и пластмасса, разнотипные вилки, разномастные рюмки и стаканы. Всё очень практично и понятное дело, что в море, на сильной качке только такой небьющейся посудой и надо пользоваться, но для гавани, конечно, необходимо иметь комплект красивой фарфоровой посуды. Раз коснулся этой темы, не могу удержаться от своего любимого цитирования других людей в словах, которых нахожу себе союзников, вот, что писал Юрий Пантелеев в своих мемуарах ‘Полвека на флоте’-
‘……во всех кают-компаниях кораблей и береговых частей сохранялся опять-таки традиционный порядок сервировки стола, независимо от качества и количества блокадных блюд. Так, на крейсере ‘Киров’ в положенное время четыре молодых матроса – вестовых, одетых во все белое, - расставляли на белоснежной скатерти с крахмальными салфеточками красивые приборы флотского сервиза: тарелочки, глубокие и мелкие, подставки для ножа и вилки, графины с водой и большие бокалы к ним, изящные судки и вазы для фруктов, сахарницы и маслёнки. Далеко не все эти предметы были нужны за обедом, далеко не все они что-нибудь содержали, но им полагалось быть на своем месте – так делалось десятилетиями. ………. В этом тоже сказывалась сила традиций и организованность флотского быта даже в суровых условиях войны’.
Вот и нам, я считаю, пора организовать свой быт согласно давним и хорошим традициям. Правда пугает один вопрос, но очень важный и несколько провокационный, неужели белая скатерть и хрустальный бокал для вина вместо чайной чашки с отколотым краешком нужны только мне? Почему до сих пор молчит экипаж? Ведь самоощущение хорошо образованного и воспитанного человека должно вызывать не протест, а негодование против неэстетичного быта, я бы даже сказал идиосинкразию.
Сразу хочу сказать боцману, что имею ввиду совсем недорогой сервиз, рублей за 300, не больше! Или этого тоже много для себя любимого? Если раскидать на всех получится самое большое рублей по сто! Многовато, да? Так ведь тильки для сэбэ, для любимого! Не убедил - ладно, будем искать подешевле.
Всё-таки я абсолютно убежден, что именно сознание определяет бытиё, а не наоборот, как утверждают коммунисты и петикантропы. Материя первична, материя первична – ещё бы вспомнили кинорежиссера Якина с его фразой, ставшей афоризмом – ‘Житие мое!’. Тоже, чем не аргумент! Только чем иным как не развитым самосознанием можно объяснить образцовый быт в немецких деревнях и колхозах, которые, бок о бок, на протяжении последних двухсот лет, существовали в одинаковых климатических и политических условиях с русскими и всегда являли собой огромную разницу по чистоте и порядку. Почему при одинаковом бытие-житее была такая разница, а?
Вспоминается один июльский вечер этого жаркого лета.
Мы с Димой приехали на яхту по каким-то делам, и нас пригласил поужинать вместе с его другом, капитан яхты ‘ERG’, Александр Курилович. А его другом оказался отец нашего старпома Дёмин Вячеслав Михайлович, командор яхт-клуба ‘Парус’.
Так вот тот вечер и ужин вспоминается не чем иным, как по яхтенным меркам, красиво сервированным столом в кокпите его лодки и тихо звучащими песнями Элвиса Пресли. Пока Александр не накрыл стол чистой узорчатой скатертью, пока не разложил овощной салат в специальные салатники и не разлил борщ в фарфоровые глубокие тарелки для супа, не разложил, как положено, столовые приборы из кольчугинского мельхиора и не расставил симпатичные стеклянные рюмки для водки, мы и подумать не могли, чтобы приблизиться к столу.
Это было мое первое общение с Александром, и он произвел на меня в целом очень приятное впечатление – опытный яхтсмен, трижды обошедший вокруг Европы, интересный собеседник, умный и самодостаточный человек, но жуткий матершинник. Правда из редкого числа людей, которым это не сказать, что идет, но у них ругаться получается как-то органично, что ли, в их устах матерная брань лишается пошлости и скабрезности. Такие люди с улыбкой говорят – ‘русская речь без мата, что борщ без томата’ – и ты им веришь.
Вячеслав Михайлович принес на ужин не простую водку за 100 рублей, а ‘Белугу’. Я давно подметил, что он может под благовидным предлогом отказаться от угощения водкой и тем более дешевой, и вообще Вячеслав Михайлович предпочитает виски, коньяк, ром, словом вкусные напитки, но хочется отметить разборчивость нашего командора не только в выпивке. Он изящно и главное постоянно демонстрирует пример легкого эстетства и самоуважения во всём; я не помню ни одного дня рождения, юбилея или вручения наград победителям гонки, словом мало-мальски значимого мероприятия в яхт-клубе, где бы он появился без своей неизменной ‘бабочки’ – так, пускай, шутливо он старается придать некоторою торжественность данному событию.
Очень хотелось бы, чтобы это его легкое и красивое пижонство оказалось заразным и, что бы у него обязательно появились бы последователи среди клубной молодежи, это про таких, как он с завистью говорят – ‘элегантный, как рояль’. Помимо хороших манер, ещё более важным и достойным уважения является и его хорошее знание наизусть стихов моего любимого Бодлера и любовь к песням Элвиса Пресли.
Наступила пятница, третий день нашего вояжа.
За ночь все тучи рассеялись бесследно, и утро этого дня нас встретило ярким палящим солнцем, без какого-либо намека на ветер.
Побрились, искупались, позавтракали. Андрей остался на лодке готовить её к отплытию, а Дима и я поехали на окраину за горючим для нас и мотора. В дороге разговорились с таксистом, молодым парнем лет 25-ти, об особенностях жизни в городе Конаково и он, поглядев на наши мокрые волосы, рассказал нам, что три дня назад по местному радио просили всех воздержаться от купания в Волге, так как в ней была найдена какая-то очередная кишечная палочка.
Вернувшись назад, мы увидели, несмотря на раннее время, что пляж и берег насколько его было видно, были полностью заполнены людьми разного возраста. Совсем недалеко от нашего дебаркадера дед и маленькая рыжеволосая внучка с шампунем купали здоровенного сеттера.
- Да-а, всем места в больнице точно не хватит – задумчиво произнес Дима, вглядываясь в уходящую за горизонт пляжную линию, плотно заполненную купальщиками.
- Ну что ж, тогда бежим отсюда поближе к дому, там больниц много! – весело подхватил Андрей, отвязывая швартовы - тем более, что пока вас не было, Михалыч всё время стоял у меня над душой, выпрашивал чего-нибудь себе на день рождения. Не обижайте деда, не обижайте деда! – не очень похоже, но с чувством сильного раздражения передразнил его боцман.
Помахав рукой на прощание Михалычу, который, при нашем появление на борту ‘Сюрприза’, деликатно, опустив глаза в пол, отошел в сторонку, к компании молодых смеющихся девчонок, мы завели мотор и направились в сторону Твери.
Мне всегда хотелось посмотреть на набережную Твери с борта своей яхты и желательно, идущей под парусами. Наверное, манит нас беспокойный дух нашего известного путешественника, тверчанина Афанасия Никитина или просто захотелось на его родине выпить пива, названного его именем.
