2010г. - ЖАРА

Записки о навигации 2010 года

Завидую тебе,
питомец моря смелый,
Под сенью парусов
и в бурях поседелый
 А.С. Пушкин

       Только сейчас, 20 октября 2010 года, три дня спустя, после подъёма лодки на берег в яхт-клубе ‘Троицкое’, я  нашел время, а главное душевные силы, чтобы упорядочить очень скупые записи в судовом журнале о нашем необыкновенном вояже.
Красная – пожалуй, самый устойчивый в сознании масс эпитет к слову жара. Красная жара. Помните, так  назывался американский фильм.  Поверьте, жара действительно может быть красной, а также изнуряющей, удушающей, убивающей, отупляющей, невыносимой, нестерпимой, парализующей, кошмарной.

Я специально постарался вспомнить максимальное количество синонимов отрицательного свойства – они все мне понадобятся для дальнейшего повествования о навигации и жаре 2010 года. И только не желание впадать все-таки в ложный пафос заставило меня отказаться от первоначального плана всегда писать слово жара с заглавной буквы, хотя она и есть главная героиня не только моего рассказа, но и всего лета 2010года.

Вдруг вспомнившейся мне куплетик известной песни Муслима Магамаева, который я распевал весь поход также можно смело выносить в эпиграф – в условиях неимоверной жары зловещее, издевательское звучание этой фразы очевидно:
‘ Ночь пройдет, наступит утро ясное – солнце взойдет!’

10 июля 2010г.

Пятый день нашего похода на Онегу. Наконец-то взял себя в руки, вернее ручку в руки, заставил раскрыть судовой дневник и схематично описать прошедшие дни.
Сознательно не буду извиняться за прозвучавшую тавтологию – как красиво в старину могли написать – взял в руки перо, почесал пером за ухом, а сейчас получается -  ручку в руку или еще хуже положил руки на клавиатуру, а поколение пепси, вообще, написало бы - наложил руки на клаву.
Встретились в ‘Парусе’ 5 июля 2010г. в 23 часа, уложили вещи, натаскали 20 ведер воды в питьевой бак и в 4 часа утра решили уже не ложиться спать, а выходить к шлюзам. Полностью согласен с мнением старпома и Джека Лондона, что самый счастливый момент яхтсмен испытывает, когда ногой отталкивает яхту от пирса.
Вот и сейчас отплыв, буквально пять метров, от причала я почувствовал огромное душевное облегчение – все мысли и заботы о предстоящем осенью переходе на другую работу, как водой смыло. Слава Богу, что я в те дни ещё ничего не знал о предательстве человека, к которому многие годы очень хорошо относился и уже искренни начал считать своим другом! Хотя, если внимательно повспоминать, то уже вечером того злосчастного двадцать второго марта, несколько его высказываний красноречиво свидетельствовало – уже сдал - сдал легко, глазом не моргнув! Первые дни он хоть и  плохо, но пытался скрыть в своей подленькой душонке затаенный кураж, который, однако, начал выплескиваться наружу очень и очень быстро. А чего стоит только одна его загадка – ‘Что лучше - один раз подлец или всю жизнь дурак?’ Это я только сейчас понимаю, что она давно была возведена им в ранг своего жизненного принципа. И как долго и умело он скрывал его от меня! Услышав её от него, я и тогда не насторожился, не подумал о нём плохо, не понял, что этой загадкой он ответил мне на все еще не заданные ему вопросы.  Я испугался своей неискушённости, ведь прожив, 47 лет, мне ни разу в голову не пришла такая формулировка этого вечного вопроса, я абсолютно убежден, что если даже один раз подлец, то это на всю жизнь. Ох уж эта моя природная наивность, заставляющая  думать о людях лучше, чем они есть на самом деле. Ведь не раз обжигался! всегда всем цитирую слова Бисмарка, что ‘только дурак учится на своих ошибках, а умный всегда на чужих!’ ‘Умный’ – это, конечно, я, и никто другой, но сам то, что делаю! И когда я поумнею! Вот и теперь раскаиваюсь, не столько за то, что сильно приблизил его, сколько за то, что слишком  доверился душою, а теперь испытываю обидное и горькое разочарование. К разочарованию в его человеческих качествах добавляется еще чувство стыда перед коллегами за то, что ‘дал дорогу’ достаточно посредственному, а как позже выяснилось еще и малограмотному оператору. Это же надо додуматься регулировать изображение прямого эфира, по словам жены, которая смотрит этот  эфир дома по бытовому телевизору! Воистину и смех и грех.
Правильно его охарактеризовал один наш общий знакомый, как-то сказав:
- Все-таки операторы - это светлые люди! Вчера заезжал к Серебрякову – так хорошо  поговорили, я как будто воды напился, а этот деятель в душе-то оператором никогда и не был. Он всегда был по жизни всего лишь торговец перчатками, к тому же местечковый торговец! Как ты этого не видел?.... Мне, например, всегда было странно видеть вас рядом.
Да, наверное, наш знакомый совершенно прав! Ну да ладно - хватит, сейчас не об этом разговор, ‘не о добре и зле’ -  всё равно только Бог всему и всем судья. Сейчас не хочу поганить эти радостные страницы отчета упоминанием о человеке, который, как оказалось на проверку, им и не был-то никогда!
Несомненным нововведением начинающегося похода был мой требовательный инструктаж экипажа по вопросу гигиены – после туалета обязательно мыть руки с мылом и выходить на берег только в сменной обуви, единственное исключение  - швартовка к  пирсам с деревянным настилом. За жестким соблюдением этих правил я зорко, порой маниакально, следил в течение всего похода. В начале пути Артемка пару раз пытался проверить моё внимание, но быстро понял, что педантизм страшная штука!
Недалеко от входа в Икшинский канал, забрав немного влево от фарватера - подсели на мель, но, к счастью, не сильно - снялись быстро. Выходя из него по левому борту, увидели перевернутый буй, который тут же был обозван ‘пьяный буй’- вот уж точно, каждый мыслит в меру своей испорченности! А  еще в детстве хорошо говорили – ‘Кто так обзывается, тот сам так называется!’

Сразу в шлюзовую камеру нас не пустили, а попросили подождать на траверзе яхт-клуба ‘Рассвет’, поэтому мы устроили великолепное купание с нырянием прямо с рубки нашего Корабля. Во время купания решили помыть борта лодки и обнаружили, что краска с ватерлинии легко снимается щеткой – вот так сюрприз! Такого никак не ожидали, посему сильно призадумались о качестве покраски прежним хозяином. Не покрасил ли он абы как, лишь бы продать! Перспектива перекрашивать все лодку, отходив один сезон, не вдохновляла совсем. Только осенью, вытащив яхту на берег, когда под щётками стерлась почти вся краска,  нам объяснили старшие товарищи, что так и должно быть, так как она была покрашена мягкой необрастайкой фирмы ‘International’, которая наносится только на один сезон. Что ж, наверное, весной перекрасим нашим знакомым и любимым ‘Hempel’.
Все шлюзы прошли легко и непринужденно, как обычно и как вся наша яхтсменская братия, чередуя распитие прохладительных напитков с горячительными и постоянно обливаясь забортной водой из ведра. Проскользнула даже шальная мысль заткнуть шпигаты,  наполнить кокпит водой и усесться в него, как в ванну. Дима сказал, что на ‘Багире’ они так вроде делали как-то.

Вот и наступил тот момент, когда шлюзование стало для меня абсолютно рутинным делом, не вызывающим почти никаких эмоций. Пришла хорошая фраза – ‘Сюрприз’ прошел шлюзы без сюрпризов. Впрочем,  открыли для себя новое в поведении лодки: при швартовке к стенке нос яхты сильно идет на привод, так что на носовой релинг пришлось повесить кранец, а носовой конец держать всегда потравленным.
Чуть не забыл упомянуть о самом знаковом моменте нашего шлюзования – это ожидание, когда Алёночка подвезет забытые мною карты Онеги и Ладоги. На самом деле подойти непосредственно к шлюзу невозможно, передать, что-либо на охраняемой территории шлюза тоже  совсем не просто, и она смогла уговорить охранников подойти к стенке шлюзовой камеры только на четвертом шлюзе, в Яхроме.

Вот и поверишь в примету, что возвращаться за забытой вещью нельзя – пути не будет!