2010г. В КОНАКОВО
И, слава Богу, что от детских лет занятий парусным спортом в яхт-клубе ‘Водник’ у меня остались только чистые и романтические воспоминания - это лаковые корпуса ‘Тэшэк’, блестящие в ярких лучах, заходящего солнца, крупные капли утренней росы на рубках, настолько крупные, что если наклониться очень близко, то можно увидеть в них отражение всего рангоута. Интеллигентные, как правило, бородатые лица капитанов и боцманов, которые были, в основном, научными сотрудниками московских НИИ, громкий задорный женский смех, вечером - песни Окуджавы и Галича под аккомпанемент гитары, старинные романсы. Только сейчас, написав эти строки, я вспомнил и осознал, как много они знали хороших редких песен. Я не знал тогда автора песни (Александр Галич), не помню исполнителя, не помню названия яхты, на которой сидел допоздна и жадно слушал разговоры и песни взрослых людей, но прошло много лет, а эту строчку не забыл - про колебательный закон природы - ‘……что если все шагают в ногу, то обрушивается мост’. Современный репертуар, к великому прискорбию, часто вызывает оторопь, и уж точно, детям до восемнадцати лет и уважающим себя женщинам слушать не стоит. Увы, наш экипаж тоже иногда поёт такую дрянь! В песнях сегодняшнего дня, игривая фривольность зачастую превращается в откровенную пошлость, а то и вообще, скатывается в жуткую, матерную похабщину. Мне до сих пор стыдно, что я не остановил нашего коллегу, который в присутствии жен Димы и Ивана объяснял нам, как надо устанавливать магнитолу исключительно матом. Правда, при этом монологе присутствовало ещё несколько мужчин, и не один из них тоже не подумал указать нашему коллеге на присутствие женщин. Эта строчка написана не в оправдание мне, а для размышления токмо. Может, ругаться матом уже стало нормальным явлением, может это у меня просто старомодное воспитание и матерная речь уже не смущает современных барышень?
И я совсем не помню, чтобы видел бутылки с водкой (хотя, если исходить из реалий жизни нашей, наверное, и они были); но хорошо запомнились очень красивые яркие, как потом узнал, китайские термосы для чая. Я помню, что на каждой лодке был свой термос не похожий на другие, и мне доставляло огромное удовольствие прогуливаться по пирсу, вдоль, которого по ‘адмиральски’ были пришвартованы милые, деревянные кораблики и рассматривать, стоящие в кокпите термосы. Эта любовь рассматривать яхты и быт ее обитателей сохранилась у меня на всю жизнь, никогда не пропущу возможность сходить в гости или на экскурсию, на чужую лодку. И сейчас, когда я вижу на московской акватории старенькие ‘Тэшки’, чуть ли не под холщёвыми парусами, у меня всегда возникают, не воспоминания, а именно ощущения действительно счастливого детства.
Как я понимаю Дениску, когда он ставит условием своего приезда на яхту трезвость нашего экипажа! Ему хочется, видеть рядом с собой светлые восторженные лица, с интересом смотрящие на красоту мира, а не пьяные опухшие рыла, со слюнявыми губами и тупым, стеклянным взглядом, устремленным в одну точку.
Но я также признаюсь, что, выпив одну рюмку, следующие могу пить с большим удовольствием! Как гласит вековая народная мудрость – ‘Первая колом, вторая соколом!’ Признаюсь, что крайне редко, но и на меня находит желание, как я его называю – обнулиться, обнулиться полностью, так, чтобы только к вечеру следующего дня, медленно превозмогая муки похмелья начать с радостью осознавать всю прелесть трезвого состояния.
И вот поддавшись, этому пагубному желанию я кинул экипажу клич - ‘Вперед! В Конаково, в Тверь!’
Старпом откликнулся сразу, боцман пару дней отбивался от домашних проблем, но, слава Богу, их победил! Юнга Леонид Плихунов, с первого дня похода присоединиться не смог и обещал подъехать позже, в Конаково. Второй юнга Уткин Иван на связь не вышел. Никаких особых приготовлений нам не требовалось, так как лодка была полна всевозможными продуктами, оставшимися после похода по Волге.
Уже традиционно, в клуб приехали вечером, хорошо поужинали, поэтому естественно проспали и отчалили из ‘Паруса’ только в девять часов утра. Но нисколько не расстроились, так как это был тот редкий случай, когда мы никуда не торопились – нам было всё равно, когда попадем на большую воду – сегодня вечером или завтра утром. Как собирались, что говорили друг другу, естественно, никто не помнит. Слабое просветление в мозгах началось только после купания на траверзе яхт-клуба ‘Рассвет’, где нас заставил бросить якорь диспетчер шестого шлюза. Ожидание в этом месте для большинства московских яхтсменов стало уже, наверное, доброй традицией, и в летний жаркий день совсем необременительной, а скорее даже приятной – можно всласть накупаться! Дальше было все как обычно – по рации позвали в шлюз, открыли ворота, подошли к поплавку, накинули швартовы, одержались, вышли - и так пять раз. Скучно! В будущем, буду начинать свои записки только по выходу из шлюзов. Если бы не потеря лестницы во время моего купания, где-то в Татищевском уширении, то вообще, вспомнить было бы нечего. Хотя, чуть не забыл, была очень приятная остановка недалеко за Дмитровом, в населенном пункте Орево; чтобы размяться, я сходил в магазин через дорогу и купил шесть баклажек пива ‘Cold mine’, оно тогда нам очень нравилось. От души поныряли с высокой стенки, поболтали о делах наших мореходных с местными ребятами, в компании, которых была очень миленькая девчушка. Мы с Димой потом долго вспоминали её мягкий, внимательный взгляд. Мне даже, в какой-то момент нашего разговора, показалось, что в её взгляде проскользнуло сожаление, что она не одна. Хотя это может быть и простым банальным самомнением уже взрослых мужчин. В первоначальном варианте написал ‘немолодых мужчин’, но после обстоятельного раздумья все-таки переделал на ‘взрослых мужчин’ – это будет более правильное и точное определение на сегодняшний день, а немолодой это, наверное, после шестидесяти, хотя может быть…. не знаю…..нет, не уверен…..
В итоге ко второму шлюзу мы подошли после девяти часов вечера и нас, как мы и ожидали, диспетчер заставил ждать рассвета. Настроение у нас было боевое, поэтому я начал по рации канючить, чтобы нас всё-таки пропустили в шлюз, так как идем в Конаково, проходить первый шлюз нам не нужно, ночевать будем в яхт-клубе ‘Маяк’. Даже, не поленился - позвонил в Москву главному диспетчеру и пытался соврать ему, что торопимся на соревнования, которые, действительно в акватории я\к ‘Маяк’, должны были начаться завтра утром. Но, уже не первый раз убеждаюсь, что все попытки проскочить, нарушить правила работы шлюзов бесполезны и в этот раз мы получили команду встать на якорь в маленьком заливчике справа от шлюза. В полной темноте, мы добросовестно попытались выполнить эту команду, но, увы, там, наверное, каменистое дно и якорь совершенно не держал. После пятой бесплодной попытки положить якорь, нам пришлось настойчиво просить разрешения диспетчера шлюза пришвартоваться к причальной стенке, откуда он нас прогнал с самого начала.
Нехотя, с легким раздражением в голосе, нам снисходительно разрешили встать в самом неудобном для маневра месте, за изгибом причальной стенки. Мне пришлось по трапу вылезать на стенку и, как бурлак, кормовым швартовым, заводить яхту назад, за изгиб, ближе к берегу.
За ужином мы со старпомом рассказывали боцману, как здесь ночевали на ’Персее’ в 2008 году. С наступлением темноты жара немного ослабевала, превращалась в комфортную теплоту, организм вопреки биологическому времени оживал, взбадривался и поэтому ужин и беседа затягивались далеко за полночь. О том, что завтра с рассветом опять начнется невыносимое пекло, напоминал сладковатый запах гари от множества лесных пожаров, уже пришедших и в Тверскую область.
Шлюз, как нам потом, поздним утром сказал диспетчер, приглашал нас на шлюзование несколько раз, но мы крепко спали, я в каюте, ребята в кокпите, т.к. благодаря жаре о комарах забыли на все лето.
Вот и наступил долгожданный день четверг – день, который мы ждали с затаенной надеждой и страхом одновременно, день на который синоптики давали штормовое предупреждение.
Как только вышли из зоны видимости шлюза, сразу решили воспользоваться попутным легким бризом и подняли паруса. И утренний пейзаж, украшенный нашими огромными парусами, стал необыкновенно живописным, словно сошел с пасторальных голландских картин или синих дельфовских тарелочек.
Для полноты сходства не хватало только ветряных мельниц по берегам канала. Я сознательно отказываюсь от словесного описания этой красоты земной. К сожалению, понимаю, что придумать новых слов и метафор не смогу, а пересказывать когда-то прочитанные эпитеты из Паустовского, Пришвина, Бианки, Аксакова и других замечательных писателей не хочется.
Вспоминаются слова одного указа Петра Великого об организации первого в России Невского Императорского яхт-клуба, где среди разных наставлений он заставляет членов оного выходить по выходным дням на Неву, на парусных лодках, в том числе, ‘и для украшения вида’ петербургского.
Использование правильного морского слова ‘шли’ в отношении движения морских судов в данном случае, мне кажется, не верным, потому что мы не шли, а медленно, никуда не торопясь, плыли со скоростью течения.
