2010г. В КОНАКОВО

Позже, когда его жена уложила детей спать, он сделал нам с Димой экскурсию на свою лодку. Да-а, наш ‘картер’ кораблик немаленький, а ‘таурус’ прямо авианосец! Особенно мне понравились его широкие банки в кубрике. В этом году поленились, но в следующем обязательно расширю и наши спальные места – здоровый сон превыше всего! Как, положено в среде яхтсменов выказав восхищение его лодкой, мы сделали предложение ему с женой через полчаса присоединиться к нашему столу.
Там нас уже ждал шашлык, виски, спагетти, пиво, вобла, селедка нескольких видов, икра, аджика, перец маринованный, водка, колбасы и сыры в ассортименте, лаваш, арбуз, печеная картошка и т.д.
Но он, сославшись на чуткий сон детей, вежливо отклонил наше предложение. И правильно сделал, о мудрый человек!

 Как прошла ночь, и как наступило утро – сами вспомнить не смогли. События, люди, явления – все, как в детском калейдоскопе, перемешалось в наших головах.
Утро началось с того, что нас разбудили громкие женские голоса, где-то на барже:
- Это ж, какая сволочь насрала посреди дороги!
- Совсем совесть потеряла эта алкашня!
- Несите лопату быстрее, ребёнок чуть не вляпался!

  Спасибо юнге Лене, он всю ночь наблюдал за нами трезвым взором и теперь порционно, по мере поступления вопросов, восстанавливал нам картину ушедшей ночи. Но на вопрос кто доел шашлык и допил полбутылки виски не смог ответить даже он. Для меня ‘черная дыра’ наступила приблизительно в час или два ночи; я помню, что приходила известная яхта ‘DELTA’ Андрея Невзорова, написавшего книгу о своем путешествии вокруг Европы, и я помогал ему пришвартоваться. Вскоре он почему-то решил уйти в залив на якорную стоянку. Уж не мы ли спугнули его своим вокалом?
Кстати, чуть не забыл еще одну нашу фразу дня – Без бокала, нет вокала!
Все утро мы посвятили купанию и  мирному осмотру достопримечательностей яхт-клуба, а именно брезентовой палатки, где продавалось холодное пиво, а на маленькую сдачу предлагали пятьдесят граммов водки.

 Все это время я незаметно, но ревниво следил за передвижениями некой фотографини, работающей, наверняка, для какого-нибудь яхтенного журнала и сейчас приехавшей в составе своей семьи, снимать молодежную регату. Следил исключительно из профессионального интереса, так как жизнь показала, что среди профессиональных фотографов, увы, очень редко встречаются барышни, имеющие промысловое значение. Мужской характер этих профессий накладывает очень сильный отпечаток и на внешность и на стиль поведения, но, по словам старпома, они могут быть  по- настоящему хорошими друзьями. Вот в этом нисколько не сомневаюсь!Я с удовольствием сделал несколько фотографий яхт старой постройки и даже сфотографировал необычный лодочный мотор, наверное, пятидесятых годов выпуска. У меня уже получается неплохая коллекция фотографий старых яхт и рыбачьих лодок.

 В час дня ветер заметно посвежел и мы, подняв паруса, быстро пошли на большую воду, чтобы самим покататься и посмотреть на гонку ‘Лучей’. Безделье и вялый, некрасивый старт молодых яхтсменов заставили нас с Димой предаться воспоминаниям о нашей гоночной юности. В пылу разговора я как-то нечаянно задал интересный, но пока не уверен, что правомерный вопрос –
‘Кто больше яхтсмен – спортивный гонщик в Михалевском заливе или крейсерист-кругосветчик?’. Валентин Манкин, бывший кумиром моего детства или Николай Литау, факт недавнего шапочного знакомства, с которым вызывает у меня незаслуженную гордость?  Эльвстрем или Чичестер?

На мой взгляд, конечно, однозначно кругосветчик. Спортивные парусные гонки и дальние плавания под парусом абсолютно разные вещи и по своей сути и по своей идеологии. Парусные гонки -  это, в первую очередь, человечьи амбиции, честолюбие. Гонщики не одухотворяют свои яхты, и достаточно показательным и красноречивым моментом является то, что для них яхты это всего лишь спортивный снаряд, не имеющий собственного имени, выступающий просто под определенным номером и, который необходимо как можно чаще менять на новый.
В последние годы, из-за огромного влияния на результат гонки новейших технологий их  справедливо называют ‘гонкой кошельков’, а дальние плавания – это, прежде всего, простая немотивированная любовь к морю, парусу и ветру, к стихии вообще. Спортсмены лукавят, когда заученно повторяют, что важна не победа, а участие. В гонке важен именно результат, только жажда победы заставляет спортсменов объединяться во всевозможные клубы и ассоциации, огромными флотилиями выходить на старт ими же придуманными самых разнообразных регат, а вот в дальнем плавании главным является действительно сам процесс плавания  и уже только потом какие-либо достижения. На слуху, постоянно находятся, я думаю, максимум сто-двести фамилий спортсменов и кругосветчиков, добившихся каких-то выдающихся результатов или свершений и это совершенно справедливо, но посмотрите на количество яхт в маринах только Европы и сразу будет понятно, что морем неизлечимо больны сотни тысяч человек. Это обычные настоящие яхтсмены -  люди разного возраста и пола, разных национальностей и профессий, любящие парус просто так. Гонщик, даже парусный, - всегда изначально спортсмен, а яхтсмен – всегда равноправный обитатель моря, наряду с рыбами и птицами. Я считаю, что  всегда будет перевешивать чашу весов в пользу кругосветчика – его огромная всепоглощающая любовь к морю, заставляющая бросать комфорт жизни на берегу и на долгие месяцы уходить в безграничную даль океанов, пренебрегая своими страхами, оставаться наедине с могущественными и непредсказуемыми силами природы.
Еще яхтинг, жизнь под парусом, обладает многими общеизвестными воспитательными моментами, но один, о котором по- моему никто сильно не задумывается, хочу выделить особо. Яхтенная жизнь минимизирует вещественные потребности человека, она не делает из него аскета, не призывает отказываться от комфорта современной цивилизации, а просто учит разумной достаточности.

Вдумайтесь, как просто и правильно называют яхтсмены свои яхтенные аксессуары – дельные вещи! Парусный образ жизни ненавязчиво показывает настоящий приоритет ценностей, он убедительно демонстрирует победу духовного начала над материальным. Согласитесь, такие слова в устах ярого поклонника викторианского стиля в интерьере дома и заядлого коллекционера всякой всячины кое-что да значат. А означают они не то, что я изменился и брошу свое коллекционирование, отнюдь нет, мое миропонимание не изменилось, а просто расширилось и я не брошу своего пристрастия к старинным вещам, просто уменьшилась их значимость для моей душевной гармонии, они заняли свое, наконец-то, правильное место в иерархии жизненных  ценностей.
Жизнь на яхте дает человеку забытое людьми единение с природой, насыщает его жизнь бесценными эмоциями и впечатлениями, которые и составляют главное богатство человека – духовное, ведь только оно остается с нами навеки вечные, его невозможно у нас, отнять, только его мы можем забрать с собой и в мир иной.
Собственно, что это меня понесло по ухабам философии и морали! Лучше евангелиста Матфея все равно не скажу, помните его слова  - ‘не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где, ни моль и ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут.
Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше’.
Не хуже святого Матфея эту же мысль выразил один из литературных героев Конецкого – ‘никто у нас пройденного пути не отберет’
Проходя мимо яхты ‘DELTA’, стоящей на якоре, Леня в традициях лучших папарацци мира сделал несколько фотографий.

Акватория Московского моря мне очень понравилась своими просторами и достаточно широким фарватером, я даже начал обсуждать с экипажем гипотетическую возможность стоянки здесь на следующее лето. Мы уже знали, что многие члены клуба – москвичи и регулярно приезжают сюда в пятницу вечером, а уезжают в воскресенье поздно вечером. В принципе вариант реальный, но, обстоятельно посовещавшись, единогласно решили пока от него воздержаться. Все-таки тратить три часа на дорогу, в один конец – пока не готовы! А вот идея вернуться, на несколько дней, на водохранилище в будущем сезоне, с эхолотом, и сделать промеры глубин на плесах поддержали все, даже юнга.
В разговоре об этом и многом другом незаметно пролетело два часа, ветер опять потихоньку начал ‘закисать’ и к четырем часам дня он ‘смайнался’ совсем. На огромной глади воды не было ни малейшего дуновения, сразу все замерло, воздух стал осязаемым и невыносимо горячим. Поставив ‘железный стаксель’ в рабочее положение мы на всех парах пошли в канал, ко второму шлюзу.
Начинался самый нудный (но все равно приятный) участок дороги домой. Чтобы хоть как-то облегчить свое существование на раскаленной палубе, мы шли порой, опасно прижимаясь к правому берегу, кромка которого уже находилась в тени от высоких деревьев и очень опасались, что диспетчер предложит для шлюзования противоположную стенку, ярко освещенную обжигающим, закатным солнцем.
Но угроза провести полчаса на солнцепеке показалась нам уже не самой страшной, после слов диспетчера шлюза:
- Яхта ‘Сюрприз’, ждите у причальной стенки, у нас с вами будет особый разговор!
Для нас эти слова прозвучали, как окрик вертухая - ‘Стой! Стрелять буду!’, не раз, звучащий над этими берегами, в не такие уж далекие 30-е годы.
Я еще ни разу в жизни не видел у людей такого растерянного выражения лица, которые были в эту минуту у моего экипажа. Мне не было необходимости смотреться в зеркало, чтобы понять все и про мое лицо, окаменевшие лицевые мышцы не сразу позволили  медленно, слегка заикаясь, произнести:
- Что это значит, может они видели, что мы поднимали паруса?
- Нет, исключено – уверенно произнес Дима.
- Скорее видели, как мы утром вылезали на причальную стенку – предположил он.
- А может, им не понравился звонок в Москву, главному диспетчеру – высказал свою версию Андрей.
- Диспетчер тогда мог понять, что вы были пьяные?- неуверенно поддержал Леня.
- Понять, конечно, мог, но трезвыми яхтсмены редко бывают, да и вели мы себя вполне нормально без ругани и эксцессов. И потом, если что не так было, они нас сразу наказали бы, а не стали б ждать столько дней – к Диме вернулась способность размышлять.
- Мужики, а может они нас просто с кем-то перепутали – с легкой надеждой в голосе проговорил я.
- Точно. Перепутали!
- Как мы сразу не догадались!
- Конечно, обознались!- хором загалдели все весело и с воодушевлением, как бы успокаивая друг друга.
Тут нас окликнули и поздоровались ребята с ‘красивой жизни’, стоящей у стенки впереди нас. Расстояние от нашего носа до их кормы было не больше трех метров.
- Ребята, пива хотите – устало спросил светловолосый парень, сидящий на корме ближе всех к нам.
- Спасибо. У нас есть! – ответил я, подняв над головой баклажку ‘Gold Mine’.
- Да, я видел, что есть. Я холодного предлагаю, холодильника – то у вас, наверняка, нет? – покровительственно спросил он, пристально оглядев нашу лодку.
- А это другое дело, от холодного точно не откажемся! – одновременно прокричали мы.
И через пару минут, попивая маленькими глотками ледяное пиво, мы продолжили наше  неожиданное  знакомство. Экипаж катера -  три парня, лет тридцати пяти  и две девушки оказались очень ненавязчивыми людьми и бестактных вопросов не задавали. Какими-то особыми приметами они не обладали, поэтому буду различать их по цвету волос и по телосложению.
- Издалека путь держите? – как бы, между прочим, спросил наш боцман.
- Из Питера, решили до Москвы прогуляться и обратно – вступил в разговор плотный, коротко стриженый парень, на вид самый старший из них. Он был, пожалуй, наиболее любопытным персонажем в этой компании – его незатейливая речь рабочего мужика никак не вязалась с его умным и породистым лицом, отдаленно напоминающим артиста Пороховщикова. Как говаривал незабвенный Глеб Жеглов – ‘его два высших образования и консерватория’ легко разглядывались с расстояния трех метров. Понятно было, что он играет некий спектакль. И еле-еле уловимая вежливая самоуверенность в его манере поведения выдавала в нем капитана или судовладельца. Третий, очень сутулый и самый худой из них, в зеленой бандане на голове, после сухого приветствия ушел к девчонкам на бак и в разговоре участия не принимал.
-Долго идете? – из вежливости спросил я.
- Не. Сегодня четвертый день заканчивается – профыркал блондин, шумно обливаясь из автоматического душа.
- А вы откуда и куда? – полюбопытствовал стриженый.
- Из Москвы и в Москву возвращаемся. Без ветра устали – пояснил старпом.
-  Да без ветра вам точно худо -  в один голос согласились они, кивнув головой на нашу мачту – хотя, этим летом без него всем плохо – смеясь, добавили наши собеседники.- Как думаете, успеем сегодня  шлюзы пройти? – равнодушно поинтересовался светловолосый парень, вытираясь полотенцем после душа.
- Мы точно нет, а вы маловероятно – в тон ему ответил я.
-Да-а – тяжело вздохнул он – столько времени теряешь в ожиданиях – забодало!  Вы- то только пришли, а мы уже третий час загораем, хорошо еще в тенечке.
- Ну, вам-то грех жаловаться - у вас кондиционер, холодильник – словом стопроцентный комфорт! – польстил я.
- Курочку хотите? – прервал нас стриженый парень, выходя из каюты с большим подносом яств.
- Не ребята, спасибо большое – засмущались мы.
А мне, отвернувшись от них, Дима прошептал
– Если только вон ту, в красном купальнике!
- Не привередничайте, в шортиках тоже хороша! – услышав нас, мгновенно отреагировал Леня.
- Ребята, не сочтите за нескромность, но с технической стороны очень любопытно, а, сколько литров ест ваша красавица? – решил я вернуться к правильному разговору, задав действительно давно  интересующий меня вопрос.
- Если сильно не газовать – около девяносто в час – безразлично ответил стриженый.
Правильно я всегда говорил, что прогрессом движет, отнюдь, не реклама, а исключительно лень и любопытство. Никогда не обладал ни малейшими математическими способностями, из-за этого было под угрозой даже мое окончание средней школы и не помню, чтобы я хоть раз захотел добровольно решить какую-нибудь задачу не то, что по математике, хотя бы по арифметике. Но сейчас губы непроизвольно зашевелились – От Питера до Москвы возьмем примерно девяносто часов  хода, умножаем на девяносто литров солярки в час, получаем тысячу восемьсот литров. Возьмем среднюю цену литра топлива – восемнадцать рублей и умножим на тысячу восемьсот литров, получаем тридцать две тысячи четыреста рублей, только в один конец. Плюс столько же на обратную дорогу – итого, только на топливо необходимо – шестьдесят четыре тысячи восемьсот рублей.
Боцман, который посчитал это быстрее меня, наверное, хотел, что-то сказать про зарплату, про социальную справедливость, да вовремя передумал и только с чувством, большим глотком допил уже нагревшееся пиво.
-На земле-е богатых людей не мало-о! – тихо пропел я, на мотив известной песни, решив подразнить нашу команду.
-Они наверняка, скидывались, тогда всего лишь по двадцатнику получается – старпом захотел облегчить душевные муки боцмана.
-Но кроме соляры, еще продукты, рестораны и другие радости жизни, надо не забывать – по-мефистофильски лукаво улыбаясь, тихо прошептал юнга.
Он давно занял на палубе у мачты такую позицию, которая позволяла ему и общаться с нами и, не нарушая правил приличия постоянно разглядывать девчонок. Время от времени, он использовал для этого даже бинокль, делая вид, что смотрит, как бы поверх их голов, на шлюзовую башню. Угадав, Лёнину хитрость, мы все по очереди воспользовались преимуществом вооруженного взгляда. Девчонки не обладали модельными данными, в худшем смысле этого выражения и были действительно очень соблазнительны. Но вот дать однозначный ответ кто они – жены, подружки ли ребятам или эскорт, я так и не смог. Для жены или подружки их поведение было слишком предупредительно - вежливым, для девочек из эскортного агентства великоват возраст, им точно было около тридцати лет, и в глазах читалась не свойственная таким девицам хорошая образованность.
Эти размышления прервал шипящий голос в динамике радиостанции
- Моторная яхта вставайте правым бортом к пятому рыму, яхта ‘Сюрприз’ правым бортом к седьмому рыму. Навстречу вам выйдет ‘Окский-71’
Сердце снова замерло, во взгляде опять появилась и растерянность и напряжение одновременно. Что дальше? В нарушение чего нас обвинят? Что нам поставят в вину? Но радиостанция замолчала, и больше нам никаких указаний не последовало.
Как-то непривычно быстро открылись ворота шлюза, не спеша, чуть виляя кормой,  вышел буксир, наши соседи умело, без лишних подруливаний, ошвартовались в камере и мы тоже зацепились за крюк, тревожно ожидая дальнейшее развитие события.